Музей боевой славы "Патриот"

Вы сейчас находитесь: История одной семьи

Показать меню

X

Войти на сайт

X

Друзья сайта

X

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 19
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Яндекс.Метрика

X
X

Погода в Крымгиреевском



Письма Бориса Шхинека с фронта

Дорогие мои друзья!
...Живы ли мои родители, я не знаю, но когда я видел их в последний раз, у меня сложилось впечатление, что Читать дальше
Дорогая моя Лануся! Получил твое письмо...
Ты еще маленькая девочка и поэтому тебя интересует ряд вопросов. Но ты понимаешь, не все можно писать. Читать дальше
Дорогие мои друзья! Пишу вам письмо сегодня в день известия о том, что наши части заняли Крымгиреевку. Предвидя это событие, Читать дальше
Дорогая Лануся! Вчера получил твое письмо. Очень благодарен за твое внимание. Сейчас 22 февраля 22 часа. Через 2 часа наступит наш праздник Читать дальше
Дорогие мои друзья, читая газеты, вы видите течение нашей войны, немцы снова подходят к вашему родному Харькову. Лично для меня Читать дальше
Дорогие мои друзья! Я могу собраться теперь с мыслями и написать Вам более или менее толковое письмо, прежде я этого не мог сделать. Вы меня извините Читать дальше
Дорогая моя Ланочка! Сегодня получил письмо от тебя, какой сегодня день не знаю, ибо потерял понятие о времени, но прошло уже много времени с тех пор, Читать дальше
Дорогие мои друзья! Завтра исполнится 2 месяца как я наступаю на немца. Изо дня в день, в любую погоду, в любое время дня и ночи приходится драться с врагом. Читать дальше
...С 14 января я участвую в боях, которые становятся то более то менее ожесточенными, но за последнее время они приняли настолько Читать дальше
Дорогие мои друзья!
...Живы ли мои родители, я не знаю, но когда я видел их в последний раз, у меня сложилось впечатление, что отец мой близок к концу, он уже не мог выходить на улицу (речь идет о блокадном Ленинграде — ред.)... Таковы испытания, которые перенесли наши близкие. (Дальше тщательно вымарано цензурой — ред.). Все это благодаря жестокому врагу, который значительную тяжесть войны перенес на женщин и детей. Вот почему я, несмотря на то, что всегда был сугубо гражданским человеком, так сейчас воинственно настроен. Ибо немец это не противник в обычном смысле слова — это взбесившаяся собака...
Дорогие мои, сейчас я заканчиваю свое письмо. Я вылез из землянки и пишу его Вам. Близок закат, луга покрылись травой, передо мной беспредельная водная гладь. Тишина. Даже трудно поверить, что сейчас война, самая кровопролитная и беспощадная, которая когда-либо велась в истории человечества. Но скроется солнце и с наступлением ночи начнется концерт и война даст себя знать...
...Надеюсь, что после войны мы все снова встретимся, соберем всех потерянных и будем жить хорошей жизнью. Борис».
30 мая 1942 года
Дорогая моя Лануся! Получил твое письмо...
Ты еще маленькая девочка и поэтому тебя интересует ряд вопросов. Но ты понимаешь, не все можно писать. Что можно, я тебе напишу о себе. По специальности я минометчик, а по теперешней должности обязан бороться с танками врага, а поэтому у меня наилучшие наихрабрейшие красноармейцы, крепкие ребята, отчаянный народ. Ты интересуешься, а я — то какой. Сам не знаю, знаю только, что я много видел и мало чего боялся ибо мы обязаны доказать бандитам, что превосходим их во всем. Тебя интересует вопрос, а как на фронте? Иногда снаряды ложатся гуще, чем в кино, иногда реже, иногда ползаешь на животе, иногда ходишь пешком, иногда кушаешь, иногда нет. Но ты должен быть всегда бодрее и крепче своих красноармейцев. Такова обязанность командира.
Лануся, я очень рад, что ты принимаешь участие в нашей борьбе. Мои братья на фронте. Суля был ранен, теперь он вновь на фронте и Рува — на фронте. Все наши, в той или иной мере, ведут борьбу с фашистами. Мы должны победить, лучше гибель чем поражение.
Фашизм — это смерть, унижение, издевательства над всеми нами, превращение нас в париев. Ты это, вероятно, знаешь, а потому да здравствует наша победа, как говорит Пушкин: да здравствует солнце, да скроется тьма ... Целую. Борис».
14.7.42 г.
Дорогие мои друзья! Пишу вам письмо сегодня в день известия о том, что наши части заняли Крымгиреевку. Предвидя это событие, я много дней тому назад послал письмо в Крымгиреевский сельсовет с просьбой сообщить мне о том, что известно о судьбе моей семьи. Наступление нашей армии растет как снежный ком. Наконец-то фрицы получили в зубы и поперли назад... Борис».
18.1.43г.
Дорогая Лануся! Вчера получил твое письмо. Очень благодарен за твое внимание. Сейчас 22 февраля 22 часа. Через 2 часа наступит наш праздник 25 годовщины Р.К.К.А. Вернулся с проверки постов, ночь сейчас прекрасная; ночь в довоенном смысле слова, стоит полная луна, легкий морозец, несмотря на ясную погоду, фриц, что стоит против нас, бросил 66 ракет за 2 часа, видимо боится одной из многочисленных наших ночных вылазок. Сейчас одна из редких ночей, в течение которых я имею досуг и вот воспользовавшись этим, я и пишу, едва ли когда-либо я смогу написать тебе более подробное письмо. Редко бывает досуг. Одновременно с этим это письмо даст тебе ответы на некоторые твои вопросы.
Видишь ли, Лануся, в чем дело, видимо уж я так устроен, что считаю, что без моей семьи жить мне на свете нет никакого смысла. О семье я известий не имею, предполагать можно самое дурное, зная натуру нашего врага, а поэтому единственное мое стремление причинить фрицам возможно больше горя, в случае окончания войны и этот последний интерес в жизни отпадает. Отсюда ты можешь сделать вывод о том, что я делаю сейчас.
Между прочим, сегодня я уже попал в число убитых.
Очень часто я корректирую огонь с одного места, где до фрица метров 85. Вести корректировку в приборы довольно затруднительно ввиду узкого обзора. Приходится высовывать голову через бруствер. Мой приятель корректировал огонь на том месте, у этого парня было больше интересов в жизни и фриц его скосил из пулемета. Т.к. обычно я имею привычку корректировать, то среди некоторых моих друзей распространился слух, что убит я. Представь себе удивление моих друзей бронебойщиков, когда я зашел к ним в блиндаж послушать их патефон.
Как видишь, песенка о том, что «нам до смерти четыре шага» неверна — иной раз до смерти бывает и значительно ближе 4-х шагов.
Ты спрашиваешь, имею ли я личный счет, я, несомненно, его имею, но я затрудняюсь его определить с количественной стороны. Я строевой командир-минометчик и мой личный счет увязан с личным счетом нашей батареи, ибо минометы это орудия не индивидуального боя.
6 дней тому назад я, корректируя огонь, видел, как моя мина угодила прямо во фрица, который спокойно проходил и даже голову не поворачивал в нашу сторону. Конечно, от него даже запаха не осталось...
...каждый день для меня тянется бесконечно, бесконечно долго, каждый день ждешь известия о своих родных, ведь уже ровно 8 месяцев известий о них нет. До тех пор, пока я жив, все мои мысли с ними, где бы я ни находился и каким бы передрягам не подвергался...»
22.2.43 г
Дорогие мои друзья, читая газеты, вы видите течение нашей войны, немцы снова подходят к вашему родному Харькову. Лично для меня один симптом очень утешительный — это то, что немцы начали наступление в необычное время, в такое время они не затевали больших боев ни в одну из своих войн. Они не ждут лета и сухой погоды как обычно. В этом, несмотря на некоторые их успехи, я усматриваю отрадный факт в том отношении, что им уже некогда ждать, что-то у них треснуло. Да это и не удивительно — ни одна из войн мировой истории не дает такого удара, который фрицу дали под Сталинградом... 15.3.43 г.
Дорогие мои друзья! Я могу собраться теперь с мыслями и написать Вам более или менее толковое письмо, прежде я этого не мог сделать. Вы меня извините, что я вам прямо написал о зверском убийстве моих девочек немцами, но я считал и считаю, мои девочки пережили настолько большие мучения в руках немцев, что щадить, чьи бы то ни было чувства незачем. Я пишу это письмо вам и только вам, ибо вы любите мою Мусиньку, думаете о ней. В том, что немцы убили Швер и Швигер (родителей жены — ред.) я так же ни минуты не сомневаюсь. Таков враг и такова война. Немцы убьют вас и Ланусю и моего племянника Карлика, если мы раньше этого не свернем ему шею и не придушим их всех, всех до одного. Хочу Вам сообщить некоторые подробности о моей Мусиньке. Как Вы знаете, она для меня жертвовала всем. Наша дочь Валя родилась в Ленинграде во время ожесточенной воздушной бомбежки. Весь персонал убежал в бомбоубежище, и Мусинька родила дочь в темноте, без всякой помощи и поздравлением ей были звуки разрывающихся бомб и звон вылетаемых стекол. Этот ребеночек пережил с нами самые тяжелые испытания и был для нас источником радости и мужества. Все мы могли перенести во время блокады, ибо перед нами всегда была доченька, которая часто смеялась. Теперь немцы убили Мусиньку и дочурку. И убили зверски, вы вдумайтесь во все значение этого слова: зверски убиты. Один мой товарищ успокаивая меня, сказал — жена! Подумаешь! Если будешь жив — десяток жен найдешь. Глупец был прав со своей точки зрения, ибо он не знал и не будет знать, что такое счастье. К чему его было разубеждать? Если бы я ему сказал, что имей я десяток жизней, я все до одной ни минуту не задумываясь, отдал бы за Мусиньку, этот глупец меня бы счел идиотом. В настоящее время я нахожусь против врага в тех местах, где впервые увидел я Мусиньку и быть может, принес ей несчастье. Буду драться до конца. Простите, мои дорогие, если я не буду писать писем. Тяжело мне. В Яше (брат Муси — ред.) поддерживайте бодрость, надежду, он еще молод, может быть увидит счастье, солнце. Ланусе завещаю ненависть, самую непримиримую ненависть к немцам всех категорий, всех полов и возрастов, ненависть до конца жизни. Борис Шхинек. Полевая почта 37596 М 18.4.43 г.
Дорогая моя Ланочка! Сегодня получил письмо от тебя, какой сегодня день не знаю, ибо потерял понятие о времени, но прошло уже много времени с тех пор, как мы атаковали немцев под Ленинградом и все более и более продвигаемся — вот сейчас в короткий промежуток я сижу в избе в одной из отбитых деревень и немецкими чернилами на немецкой бумаге пишу тебе. Если бы ты, Ланочка, могла бы видеть то, что вижу я и в чем сам принимаю участие, твоя бы душа радовалась. Много, очень много берем немцев в плен, многие приходят сами, просят пить воды или покушать. Дела идут на лад, милая девочка. А потому на душе приятно. Не могу много писать, скоро вновь вслед за фрицами вперед и вперед. До свидания, дорогая девочка. Крепко целую тебя. Борис. Привет папе и маме. 1943 год
Дорогие мои друзья! Завтра исполнится 2 месяца как я наступаю на немца. Изо дня в день, в любую погоду, в любое время дня и ночи приходится драться с врагом. Получили небольшую передышку в 2-3 дня. Имею возможность написать вам письмецо. Странная вещь, иногда с удивлением замечаешь, что ты еще жив и невредим, а твои друзья — молодые хорошие ребята, имеющие семьи, гибнут как мухи. Однако не время предаваться философским размышлениям — будем драться дальше, как дрались до сих пор. Не сегодня — завтра вновь вступлю в бой — должны начаться схватки, по сравнению с которыми — битва под Ленинградом — детская игрушка. Будем жить — увидим. А пока, дорогие мои друзья, желаю вам всего-всего хорошего. Крепко вас всех целую. Борис 13 марта 1944 г.
...С 14 января я участвую в боях, которые становятся то более то менее ожесточенными, но за последнее время они приняли настолько ожесточенный характер, что все прежние представления о войне тускнеют. Бои идут за город, который сыграет решающую роль в ходе войны. Вот сейчас я сижу в землянке, высота которой 80 см, проходить можно только на четвереньках, ноги в воде. Верхнее покрытие из шпал железной дороги, которую мы перерезали и которую фриц пытается всеми силами отбить. Весь день над головой шум громыхающего металла, в некоторых случаях землянка подскакивает-значит разрыв рядом. От гула выстрелов и разрывов барабанная перепонка настолько сильно колеблется, что в некоторые времена, кажется, пухнет голова. Фриц против нас применяет все технические новинки свои. Ежедневно с немецкой методичностью бомбит авиацией, но мы научились их сшибать, и сшибаем его самолеты как куропатки. Мы его атакуем и, в конце концов, собьем — так проходит моя жизнь. Из этих строк вы можете заключить, что она протекает без особых удобств и очень непохожа на жизнь военных, которая очень красиво изображается в кинокартинах. Не знаю, участвует ли Ефим в этих боях — если участвовал, то едва ли он жив и здоров. Я от Яши (брат жены — ред.) давно не получал писем и потому очень о нем беспокоюсь, он совсем не подает о себе никаких известий. Дорогие мои, в каких бы я условиях не находился, мои девочки, замученные немцами, всегда перед моими глазами. А потому я принимаю со своей стороны все от меня зависящее, чтобы возможно больше положить немцев, что мне в некоторых случаях и удается делать... ...Я удивляюсь одному: иной человек только показывается на фронт, только ввязывается в войну, как сразу накрывается. Кажется чем-то невероятным абсурдным, что человек может воевать почти 3 года и не иметь ни одной царапины. Это почти невероятно. Об окружающем пейзаже вы получите представление, если поймете, что поле боя часто усыпано убитыми нашими и немцами — иногда целыми, а в некоторых случаях видишь валяющимися отдельные части тела. А потому над всем этим иной раз одуряющий запах сырого человеческого мяса. Видите, какое я вам написал письмо воинское. Но только не поймите, что я пал духом и приуныл... Именно в этих боях я действовал наиболее энергично и решительно. Возможно, это письмо не застанет вас в Киргизии, и вы едете в Харьков. Я надеюсь тогда, человек, прочитавший это письмо, перешлет его вам по новому адресу. Такие, дорогие мои друзья, дни и дела мои. Наблюдая немцев в 44 г., их хваленую воинственность, их методы ведения войны, я пришел к глубокому убеждению, что успех на некоторых участках фронта они еще могут иметь, но войну в целом они проиграют. Тогда настанет пора, дорогие мои, зажить вам настоящей хорошей жизнью. До свиданья, мои дорогие. Крепко, крепко вас целую и желаю всего наилучшего в вашей личной жизни. Будьте здоровы. Борис». 9.04.44 г.